Сумирэ вздохнула: сколько же раз в жизни ей задавали этот вопрос? - и ответила:

- Ничего особо приятного в этом нет. Все думают одинаково: "Вот - абсолютно красивый мужчина. Просто чудо! А вот - его дочь, так, ничего особенного". И делают заключение: "Не иначе - какой-то атавизм".

Мюу повернулась к Сумирэ и, слегка выпятив подбородок, стала рассматривать ее лицо. Словно остановилась в музее перед понравившейся картиной, чтобы рассмотреть ее получше.

- Неужели вы и вправду все это время так считали? Как это неправильно! Вы - очень красивая девушка. Отцу-то уж точно не уступаете! - сказала Мюу. После чего протянула руку и как-то очень естественно коснулась пальцев Сумирэ. - Вы даже не знаете, насколько вы обаятельны.

Лицо Сумирэ запылало. Сердце громко забилось в груди - словно обезумевшая лошадь понеслась бешеным галопом по деревянному мосту.

Они проговорили друг с другом весь остаток вечера, не замечая, что происходит рядом. Вокруг гудела свадьба. Люди вставали и произносили какие-то слова (должно быть, отец Сумирэ - тоже), да и еда, вроде, была вполне приличной. Но в памяти не осталось ни единого воспоминания. Что ела - рыбу, мясо? Как ела - демонстрируя хорошие манеры, пользовалась вилкой с ножом или хватала пишу руками и облизывала тарелки? В памяти - полный провал.

Они говорили о музыке. Сумирэ обожала классику и еще в детстве любила копаться в пластинках, которые собирал отец. Музыкальные вкусы Мюу и Сумирэ во многом совпадали. Обе любили фортепианную музыку и считали, что значительнее 32-й сонаты Бетховена для этого инструмента ничего не написано. А запись этой сонаты в исполнении Вильгельма Бакхауза, выпущенная компанией "Декка", его трактовка - безусловно образец для подражания, великолепная игра, которой нет равных. И при этом в трактовке Бакхауза столько счастья, столько радости жизни!