Вспомни лучше про Иосифа Сталина - что он творил.

На том конце провода Сумирэ погрузилась в бесконечную паузу. Тяжкое молчание - словно души погибших на Восточном фронте принесли его с собой.

- Алло! - подал я голос. Сумирэ наконец отозвалась.

- Нет, по правде говоря, я не могу писать не только из-за того, что бросила курить. Конечно, и это причина, но не единственная. То есть, для меня это - как оправдание: "Я не могу писать, потому что мне нельзя курить, что ж, ничего не поделаешь". Так это выглядит.

- И поэтому ты злишься еще больше?

- Ну да, - вдруг послушно согласилась Сумирэ. Большая редкость. - И не только из-за того, что не могу писать. Больше всего меня угнетает другое: раньше я твердо знала, что писательство, само по себе, - это мое, а сейчас я в этом не уверена. Тут попробовала перечитать то, что написала совсем недавно. - жутко неинтересно, и что хотела сказать, в чем главная мысль - самой непонятно. Как будто издалека замечаешь грязные носки, которые только что стянули с ног и небрежно швырнули на пол. Такая вот несвежая картина, похоже на подгнившие овощи. Как подумаю, сколько времени и энергии я сознательно угробила, чтобы все это написать, так жить тошно.

- В таких ситуациях ты решаешь, что было бы неплохо позвонить кому-нибудь среди ночи, где-то после трех, чтобы "символично" пробудить этого кого-то от его мирного "знакового" сна.

Сумирэ спросила:

- Скажи, ты когда-нибудь сомневаешься, задаешь себе вопрос: "Правильно ли то, что я делаю сейчас или нет?"

- Для меня существует как раз очень мало вещей, в которых я не сомневаюсь.

- Правда?

- Правда.