Сумирэ серьезно задумалась.
- То есть получается, что в конце концов можно съесть и кота?
- Ну не знаю. До этого наша монахиня как-то не договорилась.
- Вы католичка? Мюу покачала головой.
- Нет. Просто эта школа случайно оказалась рядом с нашим домом, вот меня туда и отдали. Да, еще форма в ней была очень красивая. Я была там единственной не-японкой.
- Вам неприятно об этом вспоминать?
- О чем? Что я кореянка?
- Да.
Мюу снова покачала головой.
- Моя школа была очень либеральной. Правила жесткие, это правда, а среди монахинь попадались странные, чудаковатые личности, но сама по себе атмосфера была очень прогрессивной, и никакой дискриминации. Нет, ничего плохого я не чувствовала. У меня появилось несколько хороших подруг, да и вообще мне нравилось в школе, как-то было радостно. Конечно, всякие неприятные истории в жизни тоже случались, и не раз, но позже, когда я выросла, стала самостоятельной. Хотя, если говорить о неприятностях, то у кого их не бывает? Только у каждого - свои.
- Я слышала, в Корее едят котов. Это правда?
- Я тоже слышала. Но среди моих знакомых таких людей нет.
Полдень, и на площади было всего несколько человек. Самое жаркое время суток. Все островитяне укрылись в прохладных домах, многие погрузились в полуденный сон. Если какие-то странные личности в этот час и выползали на улицу, то, скорее всего, - иностранцы.
В центре площади стоял памятник Герою. Этот человек призывал к общенациональному восстанию в Греции, поднял народ на борьбу с турецкими войсками, оккупировавшими остров, но его схватили и приговорили к смерти. На портовой площади турки поставили хорошо заостренный кол, раздели несчастного Героя догола и посадили сверху. Кол медленно вонзился в задний проход и под тяжестью тела стал двигаться дальше, пробивая внутренности. В конце концов, острие вышло через рот. Человек умер не сразу - прошло какое-то время, пока он не отмучился окончательно. Рассказывали, что памятник стоит на том самом месте, где был кол.
|