Мюу размышляла, крепко сжав губы. Потом сказала:

- Ты меня ненавидишь?

- За то, что пропала Сумирэ?

- Да.

- Почему я должен тебя ненавидеть?

- Не знаю. - Ее голос выдал накопившуюся усталость, которую она тщательно скрывала. - Мне почему-то кажется, что я с тобой тоже больше не увижусь. Потому и спросила.

- Мне тебя ненавидеть не за что, - сказал я.

- Но ведь ты не знаешь, как будет потом?

- Просто так ненавидеть человека - нет, это не про меня. Я так не умею.

Мюу сняла шапочку, поправила челку, снова вернула шапочку на место. Потом, щурясь - будто ей в глаза бил яркий свет - посмотрела на меня.

- Это наверняка потому, что ты ни от кого ничего не ждешь, - сказала она. Взгляд ее был глубоким и ясным. Как та вечерняя тьма на закате, когда мы только познакомились. - Я не такая, как ты. Другая. Но ты мне нравишься. Очень.

И мы простились. Паром, взбивая пену, начал кормой выходить из порта, затем медленно развернулся на сто восемьдесят градусов и встал носом вперед. Все это время Мюу стояла на самом краю причала и провожала меня глазами. В белом, идеально сидящем платье, она время от времени придерживала рукой шапочку, чтобы не унесло ветром, и казалась мне - здесь, в маленьком порту греческого острова - какой-то нереальной, эфемерной и совершенно безупречной. Стоя на палубе, я опирался на поручни и, не отрываясь, смотрел на нее. Время зависло на какое-то мгновение, и эта картина четко отпечаталась на стенке моей памяти.

А потом время снова двинулось вперед, фигурка Мюу стала понемногу уменьшаться, превратилась в неясную точку, и вскоре совсем растворилась в струях горячего воздуха. Затем и городок стал отползать все дальше от меня, горы потеряли свои резкие очертания, в конце концов сам остров потонул в мареве света, потускнел и пропал. Появился другой остров, потом и он исчез точно так же. И вскоре мне уже казалось: может быть, всего, что я здесь оставил, на самом деле и не существовало.