Я постаралась объяснить Сумирэ, что чувствую: "Я не отталкиваю тебя. Просто у меня не получается. После той истории, четырнадцать лет назад, я не могу быть ни с кем в этом мире. Такое решается не здесь - где-то в другом месте". Я сказала Сумирэ, что если могу что-то сделать для нее - ну, скажем, пальцами, ртом, то сделаю, конечно. Но она хотела совсем другого, это я тоже понимала.

- Она чуть коснулась губами моего лба и попросила прощения. "Это все из-за того, что я люблю вас, - сказала она. - Я долго мучилась, не знала, что мне делать, но должна была попробовать". - "Я тоже тебя люблю. Так что, прошу тебя, не переживай ни о чем. Я только хочу, чтобы мы были вместе, как прежде", - сказала я Сумирэ.

А потом словно плотину прорвало - Сумирэ зарылась лицом в подушку и зарыдала. Она плакала бесконечно долго. А я все гладила и гладила ее голую спину. От плеч к пояснице, чувствуя пальцами все ее косточки, одну за другой. Мне тоже хотелось плакать, как она, но я не могла.

И тогда я поняла. Всю дорогу мы казались замечательными попутчиками, хотя были всего лишь одинокими металлическими болванками, и каждая описывала круги по собственной орбите. Издалека они смотрятся прекрасными падающими звездами. А на самом деле там - мы, запертые поодиночке, как преступники, внутри этих железок, и летим неизвестно куда. Если случайно орбиты двух спутников совпадают, тогда мы и встречаемся. И соприкоснувшись, даже способны узнать друг в друге родную душу. Но лишь на мгновение. Чтобы в следующий миг вновь оказаться в абсолютном одиночестве. Пока не сгорим где-нибудь дотла и не превратимся вообще в ничто.

- Когда Сумирэ наконец выплакалась, она встала, подобрала с пола пижаму; спокойно натянула ее на себя, - продолжала Мюу. - Сказала, что хочет уйти к себе и побыть немного одной. "Ты особо ни о чем не думай, - попросила я. - Завтра - новый день, все вернется на круги своя, все будет хорошо. Вот увидишь". - "Да-да", - ответила Сумирэ. Наклонившись, она прижалась щекой к моей щеке.